(Пробую прокачивать свои нулевые представления об экономических процессах
на основе здравого смысла. Осмысленные тумаки приветствуются.)
Итак, советский капитализм на наших территориях закончился (или почти).
Экономически, не психологически. Как раз психологически все совсем плохо. Две
трети (этот и последующие цифры и уровни представляют собой субъективную оценку
- ОР) населения, напуганные суровой реальностью настоящего и еще более суровой бесперспективностью
будущего, с радостью согласятся на восстановление неофеодальной экономики ради стабильности™;
а владельцы «заводов, газет, пароходов» через свои газеты пропагандируют
восстановление своих заводов, иначе им не на что будет содержать свои пароходы.
Но, насколько я понимаю, в сегодняшних экономических условиях производство
с минимальной глубиной переработки, характерное для банановых республик (в
Украине роль бананов выполняют зерно, лес-кругляк или железяки, нужные только
таким же недоразвитым странам) однозначно приводит к проигрышу в конкурентной
борьбе с производителями айфонов и вообще товаров и услуг с высокой добавочной
стоимостью.
Так что вариантов два: 1) оставаться банановой республикой, либо 2) меняться
в эффективную сторону.
Для п. 1 делать сильно ничего и не надо, оно само образуется, а вот в п. 2
намного сложнее. Эти изменения предусматривают решение двух простых задач.
Во-первых, надо все (плохое, устаревшее, неэффективное, неправильное) сломать;
во-вторых, надо все (хорошее, суперсовременное, эффективное и правильное) построить.
Сначала про ломать.
При всей кажущейся простоте задачи она достаточно заковыриста. И главное,
на мой взгляд, препятствие формулируется так: «Не навреди». Снос отдельно
стоящего, не используемого строения не представляет труда. Но что делать,
например, если устарел магистральный трубопровод? Градообразующий завод, дважды
выработавший свой ресурс? Система оплаты труда? В этом случае одного сноса
мало, требуется создание новой, эффективной системы, а для этого нужны деньги,
которых нет.
Более того, если внимательно посмотреть вокруг, то окажется, что ломать
надо очень многое, от патерналистской психологии основной массы населения и
хрущевок до судебной системы и системной коррупции. Но как это сделать, если
зачастую у нас нет ничего, кроме плохого, устаревшего, неэффективного,
неправильного? Дотируемая добыча угля, на котором работают ТЕЦ с весьма
посредственным КПД и ущербом для окружающей среды – однозначно плохо; но без
них холодно!
(К слову, в этом контексте непонятно, огорчаться надо из-за уничтоженных
шахт и распиленных на металлолом заводов Донбасса или радоваться. Мне почему-то
кажется, что это настолько плохо, что даже хорошо).
Ну, и, конечно же, ломать добычу янтаря, приграничную контрабанду, серый
бизнес означает настроить против себя огромное количество тех, кто ничего,
кроме как добывать янтарь, контрабандить через границу или работать по-серому,
не умеет и не хочет. Со всеми вытекающими последствиями.
Теперь о строительстве. Если честно, я не понимаю, что можно создавать,
если почти все уже создано, и зачем создавать, если проще и выгоднее купить в
Китае. Может быть, я чего-то не понимаю, но перспективы застрявших в (до)индустриальной
эпохе стран – будь то Африка с Латинской Америкой или Украина – представляются мне
крайне сомнительными. Разумеется, всегда есть место для рождения и коммерческой
реализации идеи; но возможна ли сегодня (и тем более завтра) такая идея (или
такое количество идей), которая обеспечит экономический рост в масштабах
страны?
Отягощающим, как мне кажется, обстоятельством является то, что концепции
будущего развития вообще пока не обсуждаются. Может, все дело в том, что если
попытаться говорить конкретно, то окажется, что и говорить-то, по сути, не о
чем?
В свете сказанного занимательным оказывается распределение ролей в
обществе.
Я вижу несколько групп.
1. Разрушители. Группа необычайно активная, хоть и немногочисленная, и
чрезвычайно пестрая по составу. Состоит она из идеологических борцов «за все
хорошее», однако способных только крошить все плохое (причем плохое в
собственном разумении); сознательных мародеров, действующих под флагом насильственного
восстановления справедливость; полезных идиотов; а также бездельников, в
головах которых крутится строка из песни – «кто был ничем, тот станет всем».
2. Масса, составляющая 60-70%. Некоторая часть массы (в первую очередь, это
сельские жители и часть пенсионеров) вообще выключена из процессов, и ей все
равно, что происходит вокруг – они давно уже ведут натуральное хозяйство и/или
заняты физическим выживанием. Но большая часть – это то самое
постсоветское, несамостоятельное население, все помыслы и надежды которого
связаны с государством, и вся ненависть которого (во многом порожденная
ощущением собственной ненужности, бесполезности, беспомощности и пр.) обращена
на то же государство. Эта группа легко управляема в любую сторону, от
радикальных действий и погромов до лояльности к существующему государству.
Примеров последнего немало: те же спивавшиеся тридцатилетние сельские мужики, перебивавшиеся
случайными заработками и мелким воровством по соседям и ближним дачам, не сумев
откосить от армии, вдруг оказались на блок-постах, на достаточном удалении от
стрельбы и взрывов, при зарплате в несколько тысяч гривен (им в деревнях такая
и не снилась). Бухать они не перестали, но к правительству их отношение заметно
улучшилось. Впрочем, это отношение с такой же легкостью превратится в
противоположное после окончания службы.
3. Реакционеры и их обслуга. Количественно доходящая до 15-20%, эта группа
чрезвычайно активна. В нее я включаю всех, оказавшихся в зоне серьезных
финансовых, а временами и криминальных рисков. Это и фирташи с коломойскими, и
судьи с бывшей милицией, и многие парламентарии с зарплатой в двести долларов,
и чиновники среднего звена с совсем смешными зарплатами, плюс целая армия
питающихся от них: эксперты, журналисты, охрана, группы силового решения
спорных вопросов, водители, любовницы и т.д. К ним ситуативно присоединяются
копатели янтаря и прочие встроившиеся в прогнившую экономическую систему, а
также ностальгирующие по СССР и часть пенсионеров.
4. Сторонники обновления. Их число мне представляется минимальным – вряд ли
более пяти процентов – однако оно неуклонно, пусть и медленно, увеличивается. Многие
из них вынуждены действовать почти на чистом энтузиазме, проедая заработанное
за предыдущие годы, поскольку в сегодняшних условиях их деятельность не
оплачивается вообще или оплачивается в соответствии с существующими
должностными ставками – то есть, символически. К огромному сожалению, их очень
полезная деятельность, как мне кажется, часто не доходит до нужной системности
и концептуальности. То есть, они эффективно помогают решать частные задачи и
устранять текущие проблемы, что почти не влияет на картину в целом. Впрочем, если
исходить из того, что нынешний период является переходным, то все идет вполне
нормально и даже, наверное, относительно успешно. И мне очень хочется верить,
что энтузиазм (и финансовые запасы) этой группы истощатся не раньше, чем
Ну, и если у кого возникнет вопрос, к какой группе я отношу себя, отвечаю:
к непронумерованной группе фрилансеров.
