Несколько встреч и бесед последних дней заставили вернуться к теме текущих
процессов.
Дело в том, что Украина подошла к этапу (а местами уже вошла в него) –
сложному, противоречивому, неприятному и потому взрывоопасному – когда изменения
затрагивают все большее количество людей. Преобразования постепенно начинаются
или приближаются к новым сегментам, секторам и сферам нашей жизни. Куда ни
ткнись - от монопольного бизнеса до управления многоквартирными домами, от коммунальных
тарифов до патрульной полиции – везде что-то делается, начинает делаться или, в
худшем(?) случае, планируется. И всем стррррашно, аж жуть!
Страшно «олигархам»: а как строить бизнес, если доступ к потокам
усложняется? Страшно судьям: их до сих пор не трогали (бо законных путей мало
или вовсе нет, а незаконные не годятся), но почва под ними шатается все
сильнее. Страшно немногим оставшимся производителям: куда теперь девать все то
дерьмо, которое выпускалось на заводе со времен индустриализации? Страшно
пересичным громадянам: как платить за газ и как выжить при таком росте цен?
В принципе, суть этих страхов и полуриторических вопросов ничем не
отличается от реакции луддитов на появление ткацких станков и сводится к
следующему: мир меняется, а я не знаю, как жить в новом мире, и не уверен, что
смогу к нему приспособиться.
Ситуация отягощается несколькими факторами. В голову приходят такие:
1. Никто из принимателей решений не объясняет, что будет дальше. Подозреваю,
что многие из них сами не знают, а знающие понимают, какие последствия возникнут,
если они попытаются объяснить. Взять, к примеру, пенсию: солидарная система
себя практически исчерпала, демография унылая; но тот из власти, кто сейчас
осмелится заявить, что нынешним 45-летним пенсия не светит в принципе,
мгновенно станет политическим трупом. И это еще не самое плохое, что может
случиться.
2. Часть действующих лиц (этим термином обозначены как конкретные лица, располагающие
серьезными механизмами влияния, так и собирательные «лица», т.е., социальные
группы) активно отстаивают свои интересы: монополисты – свои, бюрократия –
свои, население с советским менталитетом («дайте мне хорошую работу с высокой
зарплатой!!!») – свои. Иногда интересы эти лиц тактически совпадают (в истории нередко
бывало, что рабы, не представляющие жизни без хозяина, были готовы жертвовать ради
него своими жизнями, лишь бы только кормилец продолжал здравствовать).
3. Подавляющее большинство «источников информации» не выдерживает никакой
критики: сплошь и рядом если не заказуха, то сочинение на тему, состряпанное автором
с интеллектом второклассника; или же полезные дураки, ставшие невероятно популярными
на телеканалах, говорящих радиостанциях и в виртуальных сообществах.
4. Революция развивается строго по учебнику. Оказавшиеся (а они всегда там
оказываются) не у дел профессиональные революционеры (это те, которые умеют
только ломать, причем делают это очень эффективно, но совершенно не способны
строить) во все голоса трубят об третий Майдан, злочинную владу (а разве власть
бывает незлочинной?) и необходимости установления справедливости. Последнее
меня пугает больше всего. Я в беседах с радикально настроенными особями, когда
они начинают жаловаться на всех и вся, люблю спрашивать, что они лично сделали
для того, чтобы они же лично жили хорошо – выучились, бизнесы создали, ловко
украли что-то, в конце концов? Увы, почти всегда это ментальные люмпены, чье
представление о справедливости сводится к «у него/них есть, а у меня нету, а
чем я хуже?» Собственно, тем и хуже, что «он» или «они», воспользовавшись
существовавшими – законными и не очень – возможностями, о себе позаботились, в
том числе в какой-то момент воспользовавшись услугами профессиональных
революционеров, и последние традиционно остались в дураках. Вот и бесятся,
грозя тем, что «все будет по законам военного времени»…
5. Профессиональные политики у нас только зарождаются, а настоящие
политические партии находятся всего лишь в эмбриональном состоянии. При всем
сложном отношении к политикам и партиям мне кажется, что в ближайшие десяток-другой
лет они могли бы сыграть роль ускорителя процессов; впрочем, это далеко не
единственный путь, и диктатура могла бы стать хорошим способом решения многих
проблем, однако с серьезными побочными эффектами. Практически все нынешние
политические партии – лишь высшая форма бизнеса (при которой вообще ничего производить
не надо!), а политикум состоит из бизнесменов, в политике только и умеющих, что
бороться за власть (читай «бизнес»), аватаров (Насиння как идеальный образец) и
случайных кумиров, занесенных туда волей случая. Исключений мало. Но они есть.
6. В дюжине произвольно взятых украинцев почти наверняка найдется
представитель каждой из значимых социальных групп: «совок», мечтающий о «стабильности»
(например, шахтеры); «конформист», умеющий приспосабливаться и приспособившийся
к предыдущему режиму и потому жаждущий возврата к чему-то аналогичному
(практически вся бюрократия, суды, местная власть); «махновец» (бурштыновые копачи);
прогрессор, понимающий необходимость и требующий изменений; пассионарий со своим (обязательно своим!) представлением об идеальном мироустройстве; и несколько статистов,
живущих по принципу «лишь бы не было войны» (читай «лишь бы меня не затронуло»). Пикантность в том, что злочинна
влада плоха с точки зрения любой социальной группы – но некоторым она плоха, потому
что ДЕЛАЕТ, другим – потому что ДЕЛАЕТ СЛИШКОМ МАЛО или СЛИШКОМ МЕДЛЕННО, а третьим - потому что НЕ ДЕЛАЕТ. На мой взгляд, в этом причина
особой взрывоопасности начинающегося периода.
Что дальше?
Да все нормально дальше. Есть сложные закономерности, определяющие
неотвратимый общий характер и направление (но не конкретные детали) развития –
как рельеф местности определяет течение реки. Усилия тех или иных действующих
лиц способны в какой-то степени изменить русло, замедлить течение на том или
ином участке, поставить плотину.
Но никому еще не удавалось повернуть реку вспять.
