Запад считает, что находится на
более продвинутой ступени цивилизации, нежели остальной мир. Некоторые
основания для такого мнения у него имеются. Можно сформулировать то же самое
по-другому: в сравнении с Западом многие страны и регионы находятся на
опущенных ступенях.
Как и положено цивилизации продвинутого
в сторону гуманистичности толка, она провозглашает готовность иметь дело и даже впускать в свое
лоно дикарей, жаждущих оцивилизированния. Выставляет при этом определенные
условия: прикрывать гениталии одеждой, не гадить в местах общего пользования и
т.д. – то есть, принимать и разделять ценности, соблюдать правила… Дикари активно кивают
головами – а «Да-да, мы же что же, мы же только за!» – и держат дули в кармане.
Они, дикари, давно поняли, что за послушное повторение красивых мантр про
демократию, права человека и свободу прессы можно получить много пачек денег и
накупить на них много красивых бусинок в виде межигорий как в своих диких
странах, так и на цивилизованных лазурных берегах.Запад это понимает, но считает это побочным эффектом оцивилизирования. Однако когда речь заходит не о пачках денег, а об оружии, логика меняется.
С момента превращения украинского
кризиса из внутреннего в двусторонний Запад занял естественную отстраненную
позицию. Ее легче изобразить следующей картинкой. Представим поселение гостинично-коттеджного
типа на территории, где комбайны не распугали антилоп, леса не вырублены на
туалетную бумагу, а коренные жители, по школьной классификации, живут
первобытно-общинным строем, хотя пользоваться мобильными телефонами уже
научились. Поселение огорожено высоченным забором с колючей проволокой под
током, так что поселенцы – разношерстная толпа исследователей и любителей
сафари, искателей золота и миссионеров, этнографов и ловцов экзотических бабочек
– чувствует себя в безопасности.
Неподалеку обитают два племени,
племя укру и племя русу. Люди этих племен внешне не различаются, но
раскрашивают физиономии в разные цвета: красно-бело-синие в одном, желто-синие
в другом. Говорят они на похожих наречиях, ведут практически одинаковый образ
жизни. Впрочем, в племени русу, которое числом поболе, попадаются мужчины и
женщины явно из других этносов; часть из них, судя по поведению, даже с
первобытно-общинным строем еще не успела свыкнуться.
Исходя из идентичности внешнего вида
и сходства наречий, исследователи туземцев полагают, что два племени когда-то
были одним. Линия разграничения принадлежащих племенам территорий обозначена кучками
колючего кустарника.
В один прекрасный день в племени
укру начинается шум и гам. На центральной площади собирается толпа, они кричат,
топают ногами, поднимая пыль, и потрясают кулаками в сторону хижины вождя.
Бородатые этнографы наблюдают за
происходящим с интересом и некоторым удовлетворением. Удовлетворение
объясняется просто: мало кто из них испытывал удовольствие от общения с вождем –
глупым бесконечно жадным людоедом с завышенным самомнением. А общаться
приходилось, поскольку часть продуктов, хворост для барбекю и прислугу
поселение получало от аборигенов. Кроме того, в рамках приобщения к цивилизации
старейшин иногда приглашали в поселение, давая возможность попользоваться
благами цивилизации в виде кондиционеров, душа и кафе с официантами, а не очень
агрессивных представителей племен впускали, чтобы они на эти блага могли
посмотреть издали.
Так что бегство вождя племени
укру (ночью, с мешками, полными зеркалец, бус и прочих дикарских драгоценностей,
после того, как его личная охрана выпустила несколько стрел в сторону протестующих)
к соседям этнографы восприняли одобрительно.
На следующий день соседнее племя воины
племени русу перенесли кучки колючек, разграничивавших территорию племен, на
новое место, забрав себе кусок земли у водоема, а их вождь торжественно воткнул
палку с нанизанным на нее красно-бело-синим черепом на берегу.
По этому поводу среди этнографов
вышел небольшой спор. С одной стороны, никакой практической пользы от этого
куска территории не было. Оба племени использовали его для проведения сезонных
ритуальных плясок. Обитатели нескольких хижин на берегу жили обособленно, с
одинаковой жадностью поглядывая на периодические чужие пиршества. Судя по громкости
доносившихся с берега радостных криков, празднества племени русу отличались
большим количеством еды и питья, и береговым жителям оставалось больше
объедков. Разве что рыба там ловится чуть лучше. И есть еще легенда древняя в племене русу о том, что с воды может появиться ВРАГ, и там нужно держать сторожевую вышку.
Спор этнографов продолжался
недолго, распитая бутылка виски позволила быстро найти общее мнение: разницы
никакой, но вождь племени русу поступил нехорошо. Хотя разницы никакой все
равно.
Спустя еще несколько дней разгорелся
очередной межплеменной конфликт.
Этнографы из-за стены увидели в
бинокли, что на окраине деревни укру, там, где племя делало древесный уголь, появилось
несколько шаманов с красно-бело-синими лицами; собрав обитателей нескольких хижин,
они им что-то втолковывали, время от времени смешно подпрыгивая и тыкая копьями
в сторону жилища вождя укру. Слушатели постепенно входили в транс, кто-то
быстро и незаметно принес охапку копий и связку луков со стрелами…
Этнографы оживились. Пирамидки
для производства древесного угля, в отличие от живописного пустыря на берегу,
представляли определенную ценность для обоих племен, и у этнографов появилась
возможность наблюдать за тем, как дикари устраняют возникшие между ними противоречия.
Гуманистическая натура наблюдателей,
само собой, возмутилась при первых же жертвах. Так нам, когда канал Nature
показывает сценки охоты львов на беззащитных антилопьих детенышей, хочется
вмешаться и помочь несчастному животному, хотя разумом мы понимаем, что законы
природы неизменны. Поэтому этнографы, покуривая свои трубки и цокоча
клавиатурами компьютеров, практически единогласно выразили свое «Фи!» и
продолжили наблюдение. Вечерами в баре на верхнем этаже отеля они обсуждали
возможные варианты развития конфликта и сходились на том, что воины укру,
скорее всего, быстро приструнят малочисленную группу взбунтовавшихся угледелов.
Наблюдатели ошиблись. Собственно,
они рассуждали верно, но не учли, что вождь племени русу отправит на смену
убитым бунтарям своих воинов, снабдив их копьями и луками из собственных
запасов.
А потом несколько копий случайно
перелетело через стену поселения.
Цивилизованные поселенцы не могли
не отреагировать. Вождь племени русу отнекивался, но раскраска копий указывала
на их происхождение. Старейшины русу хором утверждали, что у воинов укру есть
точно такие же. Посовещавшись, этнографы решили, что виноваты, скорее всего,
русу, и предупредили их вождя о том, что зеркальца и бусы ему больше давать не
будут, а старейшины могут не рассчитывать на допуск в цивилизованное поселение
Меры не подействовали. Количество
жертв вокруг пирамидок для получения древесного угля росло. Более того, в
деревне укру участились несчастные случаи и разные происшествия: то хижина
загорится, то группка возбужденных дикарей выскочит на вытоптанную центральную
площадь с призывами кого-нибудь убить.
Доклады исследователей, у которых
хватало храбрости посещать деревни и даже места стычек между племенами, звучали
все более пессимистично. Побывавшие в племени укру говорят, что их вождь готов
закопать топор войны, но только при определенных условиях, включая возврат
уничтоженного забора за углекоптильнями. Не все старейшины его поддерживают, а
часть воинов вошла в азарт и призывает к полному уничтожению врагов, однако в
целом ситуацию, по мнению этнографов, можно погасить. Те же, кто ходил в
деревню русу, возвращаются в замешательстве: вождь русу по-прежнему отпирается
(хотя на лицах воюющих остаются следы плохо смытой краски, а сами лица выдают
принадлежность этносам, не входящим в основную для обоих племен); старейшины
русу, нахамив в кафе, обиженно удалились, прихватив с собой блестящие ложечки;
а колдуны вуду накручивают племя, грозя уничтожить не только соседнее племя, а
и цивилизованное поселение. Все было бы ничего, если бы не имеющиеся у русу катапульты,
от которых обитателей цивилизованного поселения не защитят ни высокие стены, ни
колючая проволока под напряжением.
Между тем, вождь укру обратился к
поселенцам с просьбой предоставить им дальнобойные арбалеты с оптическим
прицелом – разумеется, для защиты. Поселенцы понимают, что вооружать живущих
поблизости дикарей опасно; к тому же они не уверены, что переданные арбалеты не
окажутся на следующий день в руках воинов другого племени. С другой стороны, молча
наблюдать за тем, как одно, более сильное, племя уничтожает другое, некрасиво с
точки зрения цивилизованной морали.
Администрация поселения предпринимает
последнюю китайскую попытку погасить конфликт с помощью договоренности (при
том, что многочисленные прежние договоренности не давали ровно никакого
результата). Этнографы приглашают двоих вождей на нейтральную территорию.
Завтра эта встреча состоится.
Или не состоится.
Комментариев нет:
Отправить комментарий