Систематизации псто

Со временем что-то становится яснее, что-то нет, плюс не надо забывать про динамику событий, в последние недели резко активизировавшихся. Поехали.

Итак, война эта – процесс чрезвычайно многоуровневый и многосторонний, со своими особенностями на каждом уровне и у каждой стороны. Их надо понимать, дабы оценивать перспективы и вообще возможность этой самой войны прекращения.

Мне видятся пять уровней: геополитический, региональный, местный, индивидуальный и групповой.

На геополитическом уровне, как бы странно это ни звучало, я не вижу Украину в качестве сколь-нибудь значимой самостоятельной стороны. Вероятно, потому, что государства все еще нет, а персоны, во власти застрявшие или очутившиеся, занимаются междусобойчиками, подсчитывая бонусы или синяки при разных сценариях и растягивая задницы до размеров, достаточных для сидения сразу на нескольких стульях.

Сейчас на этом уровне шебуршат три основных актора: РФ, ЕС, США. Начнем сзаду.

Штаты. Их мотивация и цели мне не совсем ясны. Если отбросить дурную привычку всеми способами насаждать демократию где надо и, главное, не надо, то остается вечная, как диалектика вообще, борьба добра со злом с периодической сменой и постоянным смешением ролей: кто в паре соперников Россия (ранее СССР) vs. Америка добро, а кто зло, попробуй еще разобраться. Ну, и, возможно, присутствует лично мне не понятный финансовый интерес.

ЕС стал стороной после длительного периода многогранных тревог и обеспокоенностей. Безмятежный сон вполне оклемавшейся после югославских событий Европы (кроме некоторых частей бывшей Югославии, само собой) был потревожен аннексией Крыма, некоторые части европейского организма даже окончательно проснулись от грохота сбитого Боинга. Европа, последние годы лениво боровшаяся с частично ей самой же создаваемыми финансовыми проблемами, подсчитала издержки в случае, если… или если… с плохо скрываемой неохотой вела невыгодные для себя же санкции и в ожидании уставилась на Украину: ну? Чего сидим? Европейский интерес прагматичен до скукоты и коренится в непреодолимом желании вернуть все как было или, как минимум, загасить все как есть, чтобы побыстрее возвратиться к спокойной размеренной жизни. 

По поводу третьего актора позволю своей фантазии разгуляться.

Майдан как воплотившийся в реальность кошмар для любой власти (люди, требующие чего-то и потом, требуемое не получив, свергающие властителя) пропустим.

Майдан и постмайдановские события создали крошечный шанс для Украины измениться в лучшую сторону. Такой разворот был бы еще более жутким кошмаром: Украина, во многом аналогичная РФ, только в более уродливом и безнефтевом варианте, вдруг осмеливается – даже еще не пытаться, а только задуматься о том, чтобы – стать нормальной страной. Пример для северного соседа был бы убийственный, и необходимость нейтрализации такой заразной угрозы очевидна. Выбранный способ в виде этих интересных республик вполне пригоден для озвученных целей: мощный гнойник на и без того чахлом теле. Если добавить сюда усилия по блокированию «лечения», можно быть уверенным, что с трудом наскребанные и попутно разворованные ресурсы будут полностью уходить на войну, а на все остальное их просто не останется.

В геополитическом смысле Кремль действительно (по мотивам Белковского) ведет себя, как трудный подросток в переломном пубертадном возрасте, добивающийся внимания и родительской любви всякими пакостями: «Я плохой? Нет, это вы меня не любите! Вот вам, вот!!!»

Попутно Россия решает несколько мелких задач, включая продажу отжившего свое и тестирование нового вооружения, техники и боеприпасов, натаскивание армии не в приближенных к, а реально боевых условиях и утилизацию балластного человеческого ресурса. (Последнее добавлено под впечатлением только что просмотренного «Дурака»).

В самом деле, гораздо дешевле отправить неудачливого угонщика, пойманного на месте преступления, недолго повоевать против укропов в Новороссию, чем кормить его баландой в течение ближайших нескольких лет. И куда, к примеру, девать воителей с горящими глазами и маргинальных сторонников чего-нибудь? В минимальных и управляемых количествах они полезны для любой власти и используются для запугивания ширнармасс ужасами то фашизма, то оголтелого капитализма – в зависимости от ситуации. Однако долго подпитывать высокий тонус маргиналов трудно, их энергию необходимо время от времени стравливать, а тут и случай удобный подвернулся. Даже регулярная армия должна в идеале быть настолько послушной, чтобы беспрекословно выполнять приказания, если – или когда – начнется парад суверенитетов. По реакции на предложение провести отпуск в Украине отбирается правильная армия, а неправильные военнослужащие отсеваются. И напоследок наивные глупцы, готовые воевать за расплывчатое «чтобы было справедливо» или для рассчитаться с банком за кредит вряд ли могут рассматриваться как надежная основа для действующего режима. Для формального «мы тут ни при чем» вся эта шушера может преподноситься как ЧВК или добровольцы, но таковы реалии гибридной войны.

Переходим к региональному уровню. Тут все более-менее понятно в общих чертах, конкретные фамилии значения не имеют. Позавчерашние феодалы, учуяв угрозу, пытаются сохранить владения, на которые претендуют соседи и новая рать – короче, обычные средневековые междоусобицы удельных князьков и тех, кто жаждет сесть на их места. Значительная часть парламентариев либо сами являются князьками, либо состоят у них на службе. Категорические противоречия их интересов и приводят к сумбурным, часто взаимоисключающим заявлениям представителей от власти – то Украина слегка беременна, то она немножко девственна, денег при этом просит на прокорм множества детей…

Любопытен слой местных действующих лиц. Небольшая часть (самые прозорливые или трусливые) вовремя смылись, а оставшиеся, подозреваю, проклинают тот день, когда – ну, вы помните цитату. Зажатые между огнем вчерашних действий и пламенем сегодняшней необходимости, не понимающие, каким будет окончательный итог, они делают все, чтобы ничего не делать и тем самым еще более отягощают собственное положение. Прозорливые минимизировали ущерб, зафиксировав его на какой-то момент в прошлом. Надеющиеся рискуют остаться у разбитого корыта. Впрочем, вовремя и удачно сделанные ставки могут вывести их в число сорвавших крупный куш.

Необычайно колоритен ассортимент персон, активизировавшихся на индивидуальном уровне. Как правило, они (или те, кто их создал) молодцы в том смысле, что прекрасно прочувствовали общественный спрос на тот или иной типаж. Нужен самоотверженный герой? Пожалуйста! Нужен низвергатель авторитетов? Нате! Хотите озвучивателя ваших самых наивных или мерзких мыслей? Сколько угодно! Вам нравится мечтать на диване, нихрена не делая? Вот вам вы, только прошедший в парламент!

По какой-то странной причине (точнее, без всяких на то причин) достаточно большое количество людей подсознательно воспринимает других людей следующим образом: если человек им нравится в чем-то одном, этот человек обязательно должен быть таким же хорошим во всем остальном. Показательным примером являются т.н. моральные авторитеты, к которым нередко причисляют популярных деятелей искусств и науки, лиц, сильно пострадавших в прошлом за свои взгляды, бывших высокопосадовцев.

Но я чуть о другом аспекте. Человек ради достижения своих целей способен на многое, а при сильном желании практически на все, как на самые героические поступки, так и на самые мерзкие. У нас сейчас высок спрос на героев, соответственно, это самый легкий путь к достижению целей. Вот только есть одно «но»: характер и качество поступка никак не связано с характером и качеством самих целей. Учтем еще, что при нынешнем развитии медиа скорость появления и героизм героя часто определяется не геройством, а вложенными в раскрутку средствами. И только время покажет, зачем геройствовали (если геройствовали вообще) некоторые из нынешних кумиров.

Последний уровень – групповой, пусть и формируется он из персональных взглядов. Здесь, как по мне, легко просматривается классическая формула манипуляции «испугать – запутать – предложить решение». Сейчас уже и пугать никого не надо, разве что в отдельных случаях подогреть страх или довести ее до грани паники («завтра наступление!»; «окружили!»; «бросили подыхать!»; «ХХХ предатель!» - одним словом, все из серии «нассливают», с одной стороны, и крутая подборка с другой, включающая съеденных русскоязычных младенцев, маскирующихся в снегу негров и геноцидируемых снегирей). Путать – при нашем уровне знаний и понимания таких областей, как политика, экономика или военное дело – тоже не обязательно. И, естественно, предлагаемое решение приобретает форму врага – Путина или Порошенко, фашистов или пиндосов, евреев или советских захватчиков прошлого века. Подумайте, кого вы ненавидите больше всего или считаете главным врагом? Его/их вина в происходящем очевидна, но она составляет от десятых долей процента до нескольких, от силы нескольких десятков процентов. Но нам комфортнее ненавидеть и винить одного врага и при этом категорически отрицать собственную вину или причастность. Реакция на групповом уровне характеризуется большим разнообразием, от депрессии до волонтерства и добровольного ухода на войну.

И, наконец, обобщение в форме вопросов-ответов.

Спросим себя: какой из этих уровней обладает достаточным влиянием, чтобы завершить войну? Групповой? – По-видимому, нет. Индивидуальный? – Этим ребятам вообще пофиг, и войной они пользуются, как обстоятельством. Местный? – Никак. Региональный? – В очень незначительной степени. Геополитический? – Пожалуй, да.

Способны ли геополитические игроки договориться между собой? – Лично я не знаю, потому что не знаком с их целями. Но, наверное, да; вопрос только, на каких условиях.

Хочу ли я продолжения войны? – Однозначно нет. Мира? – Конечно же. Важны ли условия, на которых заключается мир? – Отчасти. По большому счету, есть одно важное условие: мир должен быть настоящим, а не «давайте помиримся недельку-другую-месяц, пока я технику отремонтирую и мобилизацию проведу».

Если я хочу мира, насколько перспективно в этом смысле мое участие в боевых действиях? – Почти нинасколько: вопрос войны-мира на этом уровне не решается.

Как я могу поспособствовать установлению мира и прекращению войны? – Воздействуя тем или иным образом на акторов, действительно способных это сделать.

Готов ли я участвовать в боевых действиях? – Я свой ответ знаю, и он парадоксально логичен.