Что происходит в Украине

Если кому непонятно, что происходит в Украине, читайте

Жила себе была женщина. Умница, красавица? Да нет, обычная. Жила в компании таких же, как и она, чуть привлекательнее одних, но не такая симпатичная, как другие; в чем-то умнее, в чем-то глупее соседок. И жили они коммуной.

И вдруг коммуна распалась. Если раньше разом все делали, то теперь одной пришлось – и зарабатывать, и по хозяйству. Про любовь она и не думала, но понимала, что мужчина в доме не помешал бы.

Появился один. Сказать, что лучший? Просто других не было. Отдалась. Вроде как чуть лучше стало – или начало становиться – но тут он слинял.

Пришел другой. Она уже и не помнит, почему согласилась… да и разве спрашивал ее кто? Чего-то лепетал, чего-то обещал – а сам, как из постели к себе уходил, так обязательно что-то прихватывал. Короче, дом вконец обнищал, помощи никакой, все шло к тому, что позже и случилось – к разрыву отношений.

После этого она вообще потерялась: вроде как мужчина в доме нужен, а тут и мужик, и баба разом навязываются. Плюнула, рукой махнула – а давайте! Ничего не вышло, те двое только между собой цапались (мазохисты, что ли?), до нее и дела не было. Хотя, с другой стороны, пока они дрались, она, понимая, что на пришлого мужика рассчитывать не приходится, начала в доме порядок наводить…Правда, баба воровитая была, но что-то и оставалось.

Тут новый появился. Вроде как ничего, большой, значит сильный. Дурак – но это терпимо; ни про какие отношения ни слова – так сколько ж вокруг так и живут всю жизнь! Может, зайдет?

Зашел. Изнасиловал и ушел. Молча. Потом зашел еще раз. Потом еще. Каждый раз забирал что-то, и не по мелочи, как прежде, а с размахом. Она сказала, что будет кричать – он в следующий раз пришел с компанией. Несколько человек держало, другие за дверью стояли и разгоняли сбежавшихся на крик соседей.

И так день за днем, месяц за месяцем, счет уже на годы пошел.

Однажды она не выдержала, подготовилась заранее, и когда они появились, схватила припрятанный нож. Не успела, только полоснула одного, который держал. А тот, кто приходил, сбежал. Далеко, аж в Ростов. И те, кто на стреме стояли, почти все разбежались. Хоть и не все. А им-то что? «Я даже внутрь не заходил, не знаю, было там что или не было».

А недавно включает она телевизор – а там ее показывают по российскому каналу, и диктор обзывает ее словами какими-то странными: неонацистка, радикалка… нелегитимно действовала… про какие-то деньги западные рассказывает… а зрители в студии хлопают, хлопают… Добро бы дурачки какие деревенские, а то ведь образованные все, начитанные, и тебе писатели, и тебе режиссеры с актерами. Хлопают…

И тут их главный говорит: эта женщина опасна, там, недалеко от нее – или далеко, но неважно – есть люди, которые пострадали – или могут пострадать – и, значит, этих людей от нее защитить надо. И говорит: мы можем солдат прислать. Она в окно глядь: уже ходят солдаты по огороду, ей сеять скоро, а они топчутся. Она им: вас уже прислали? – Нет, говорят, мы местные. – Какие местные, я ж тут всех по именам знаю! Молчат в ответ, автоматами машут и молчат… И забор начинают ставить поперек ее двора. А из телевизора диктор: «Да и не ее это вовсе, а наше!»

А вокруг двора уже новые мужики кружат, видно, что местные, многие знакомые. Подумала она, подумала, и решила нож далеко не прятать.